ПАМЯТИ МОЕГО ШЕФА ПОСВЯЩАЮ....

  О Святославе Николаевиче Федорове написано очень много. С чем-то я согласен, с чем-то нет. Анализировать и делать выводы не берусь, но на памяти несколько моментов пересечения его и моей молодой судьбы, которые, как мне кажется, не безинтерестны для моих коллег, друзей, недругов и зрителей...

  1987 год. На подмосковных сельскохозяйственных угодьях в Протасово шеф ведет большое строительство. Он уверен, что если платить хорошую зарплату крестьянину, обеспечить его быт и создать хорошие условия работы, результатами которой труженик может хоть как-то управлять, то должно повториться чудо хирургической деятельности врачей МНТК – повышение производительности труда во много раз. Построены супер коровники, закуплен маслозавод и коровы в Голландии, протянут водопровод и магистральный газ, сделана дорога, построен торговый и развлекательный комплекс, телевидение, телефон. Все это из заработанных медперсоналом на операциях средств. Зарплата у нас хорошая (ну, по сравнению с нашими коллегами в других клиниках), но все равно – как-то не по себе, обидно за «зарывание денег» в землю. Наступил торжественный день открытия Протасовского отделения МНТК. Все работники на балансе и зарплате, как и персонал института. Мы торжественно приезжаем в Протасово, шеф через поле по снегу на первом в Москве внедорожнике Nissan Patrol на широченных шинах подруливает и начинает митинг. Собрались селяне, приехал Юрий Черниченко и другие достаточно известные люди страны. Все говорят громкие речи о свободе работника, его предприимчивости, активности и повышении качества труда. Селяне лузгуют семечки и абсолютно индиферентны. В конце концов шеф не выдерживает равнодушия, царящего на сходке, и впрямую спрашивает селян: «Кто-то хочет что-нибудь сказать?». Молчание 5 минут и чей-то пропитой голос: «А вот мне председатель обещал досок дать, и не дал. Что делать будем?». На этом митинг закончился. Через несколько лет шеф открыто признал на конференции, что его планы полностью провалились. Видимо, сказал он, сельский труженик просто выродился в этой стране. Это не лечится. А в Протасово, между прочим,  водопровод из медных труб хорошо работает....

  Кстати, о машине шефа. Ему эту машину подарил какой-то богатый человек-иностранец, которого тот оперировал. Шефа вызвали в ЦК КПСС и секретарь ему сказал: «Такие подарки советскому человеку брать не прилично! Откажитесь в пользу государства!» На что шеф сказал: «Ну вот вы и отказывайтесь, а я возьму!». Это шеф сам рассказывал нам на конференции.

Через много лет, незадолго перед его гибелью, стоял я около Московского филиала, а шеф вышел один и стал ждать машину, что бы куда-то поехать. Рядом стоял его Nissan Patrol (видимо, водитель приехал зачем-то на филиал) и шеф и я одновременно оказались рядом с этой машиной. Я, немного робея, сказал вслух: «Надо же, совсем как новая!» (она действительно хорошо сохранилась) и шеф тут же, как простой человек, оживился, глаза его засияли и он принялся мне, простому врачишке, рассказывать когда и где на ней ездил, по каким тяжелым дорогам, а она никогда его не подводила....  на равных со мной!..

  Однажды шефу пршлось оперировать мать Александра Лебедя и её брата (его дядю). Лебедь был тогда секретарем Совета Безопасности России (при Ельцине). Лебедь был единственным крупным политиком новой России, который принял приглашение шефа и посетил МНТК. Шеф сам водил его по институту и показал, естественно, свой кабинет, где установлены телемониторы, транслирующие к нему в кабинет картинку со всех операционных микроскопов. Лебедь смотрел-смотрел, как шеф общается с хирургами, делает замечания, подсказывает, ругает, и говорит: «А Вы Святослав Николаевич уверены, что не мешаете врачу оперировать? Если бы мне так мешали, то я послал бы Вас к черту!» Шеф тут же предложил связаться с любым хирургом и задать ему этот вопрос. И связался! И задал!!! Связался он с залом в Московском филиале, где я как раз оперировал на одном месте, а рядом со мной оперировала очень хорошая врач Наталья Павловна Яновская....   Я помню ее глаза, когда она почти что закричала в микрофон: «Нет-нет, что вы, вы только помогаете!»

  Естественно, Лебедь принял предложение самого Федорова и показал своих ближайших родственников. Я не знаю, целесообразно или нет было решение шефа их оперировать. Но только после операций они почти месяц лечились в нашем Пансионате от операционных осложнений. Общее состояние их (по болезням) было не очень хорошим и приходилось по дежурству их постоянно наблюдать. В одно мое дежурство, после осмотра и принятия мер по лечению этих тяжелых пациентов на 2 сутки после операции, вдруг меня вечером срочно вызывает дежурный администратор на этаж – ШЕФ ЕДЕТ! (было воскресенье).

Когда лифт с шефом и его 3 охранниками поднялся на этаж, я был уже там и встретил шефа в холле, как положено представился. Шеф тут же царственно махнул рукой охране и та осталась в холле, а мы пошли смотреть этих шефских пациентов. КАК ЖЕ Я БЫЛ ПОТРЯСЕН, когда идя по коридору, Генеральный директор, сам Федоров, заглядывая мне в глаза как-то снизу, спрашивал С ВИНОВАТЫМИ ИНТОНАЦИЯМИ, как дела у его пациентов! Я подробно рассказал, что я предпринял для снятия плохих явлений у дяди Лебедя, что я сам сделал им уколы и старался, как мог их успокоить и обнадежить (зрение у них не улучшилось после операции, а даже пропало совсем из-за кровоизлияний). Шеф жадно и затаив дыхание слушал, спрашивал и БЛАГОДАРИЛ за каждое мое действие в отдельности. Разговор был на равных, нормальный разговор двух хирургов, двух врачей, один из которых попал в сложную ситуацию со своим пациентом, а другой помогает ему из этой ситуации выкарабкаться... 

  С 1996 года количество пациентов стало резко сокращаться. Сказывалась платность наших операций и увеличение стоимости проезда из других городов в Москву. Будучи на сдельщине, сколько пациентов прооперирует хирург, столько раз по 100 рублей он и получит в зарплату, за пациентами врачи стали гоняться. Преимущество в операциях получили, естественно, завотделами, завотделениями, ведущие научные сотрудники, врачи, приближенные к начальству и по блату (или по тупости) осваивающие на пациентах новые технологии. Простому врачу бригады хирургии почти не доставалось. Пришлось мне осваивать новую область деятельности – частную практику. Я пошел работать в поликлинику в вечернее время и стал вести консультативный прием.с тем, чтобы находить больных на операцию. Найденных пациентов я сам привозил в клинику, обследовал их, госпитализировал, оперировал и лечил дома, по месту жительства. К пациентам, которые сами приходили в МНТК я с 1996 года уже отношения не имел вообще, всех их оперировали мои старшие товарищи. Правда эти товарищи постоянно покушались и на найденных мной пациентов, но я твердо их не отдавал, предупреждая их заранее (я же их нашел по месту моей вечерней работы), что они должны говорить, если вдруг их спросит кто-нибудь «у кого вы хотите оперироваться?». В бригаде росло ко мне отчуждение, что я сейчас рассматриваю, как необходимый переходный период от советской медицины к нормальной, человеческой. Наступил момент, когда тучи сгустились очень сильно, кто-то из моих товарищей пустил слух, что я беру больных МНТК и оперирую их за деньги и я понял, что пора, наверное, уходить. Этап МНТК для меня закончен, назад дороги нет. Не по мне было вымогать дополнительную мзду с пациентов, которые сами пришли в клинику и оплатили лечение в кассу. Я пошел к заместителю Генерального по кадрам Кордашу Виталию Петровичу и сказал как есть, что я хочу уволиться, поскольку стал заниматься частной практикой и уже не смогу работать по старинке. Каково же было мое удивление (я ожидал сурового разговора), когда Виталий Петрович, узнав и увидев у меня в руках мою первую личную лицензию на медицинскую амбулаторно-поликлиническую деятельность в офтальмологии (одна из первых в Москве и, наверное, в России), тут же позвонил шефу и шеф моментально оставив все дела пригласил нас к нему! Я дословно помню, что он сказал, увидев мою лицензию: «Гошечка, как ты смог ее получить? Я говорил об этом последние 2 года, а мои помощники говорили мне, что это невозможно! Это же то, что должно перевернуть всю врачебную деятельность в России! Врач должен быть самостоятельным и иметь лицензию. Основа медицины – частная практика врача! Как ты это смог сделать? Где ты работаешь, как работаешь, что у тебя получилось!» Я подробно рассказал им о своей вечерней работе, они восторженно слушали меня и шеф радовался, как ребенок, его глаза светились интересом и задором. А ведь он был мрачнее тучи, когда мы пришли к нему. 

  Через год шеф погиб, но этот год я запомню на всю жизнь. Я мог приходить по любому вопросу к шефу без записи, тогда как его заместители ждали своей очереди не один день. Он каждый раз (я приходил 3 или 4 раза) радовался и его настроение резко улучшалось, когда он слушал мои крамольные речи о безысходности советской медицины и о тех нормальных вещах, которые содержит в себе частная врачебная практика. Шеф предложил мне инвестировать в мою программу для врачей МНТК очень много долларов, которые он уже собирался попросить у своего друга Клабина (кажется), пытаясь при мне ему позвонить по сотовому телефону. Однако, я его остановил, сказав, что сначала надо найти тех врачей, которые не побоятся пойти по моим стопам и заняться параллельно частной практикой на благо пациентов, себя и МНТК. Шеф издавал трижды приказ о поддержке моей программы, я дважды выступал на конференции, но административные дельцы МНТК спустили все это на тормозах. Но, наверное, если врачи были бы посмелее, то я не остался бы с шефом в одиночестве. Я считаю, что похоронив еще при жизни его мечту о частной практике врачей МНТК, ближайшее окружение шефа предало его в очередной раз.

  Сила шефской мечты и его вера в меня были столь сильны, что он не поверил рассказам о моих злоупотреблениях, которые щедро распространяла мой зав.отделом, преступник в юбке (на ее совести десятки загубленных в угоду амбициям глаз пациентов).

  После гибели шефа меня не трогали 2 года, хотя я вообще не приходил в институт. Новый гендиректор тоже читал мою программу, не отдал ее мне и сказал своим помощником гнать меня из института, что я и сделал с превеликим удовольствием.

НАЧАЛО